Енё Рэйтё - Золотой автомобиль [Авантюрист]
Перед полковником возникла трудная дилемма. Можно, разумеется, ради одного выдающегося офицера сделать исключение для одного дурака, но нельзя протежировать кому попало только потому, что он дурак. Кроме того, казус способен породить неслыханные сплетни. Офицеры посоветовались. Бедолага, конечно, не виноват, но делу необходимо положить конец. Одному лейтенанту поручили тактично, но с присущей солдату энергией исправить ситуацию.
Лейтенант повел себя умело. Прежде всего он проинспектировал казарму. Прошел несколько помещений и, наконец, добрался до места обитания Горчева, то есть Ванека. Сержант Вердье и капрал Жант, естественно, следовали за ним по пятам.
Солдаты чистили оружие и приводили в порядок портупеи. Господин Ванек, который приобрел переносной граммофон, в данную минуту, развалясь на койке, с недурным аппетитом поедал колбасу под аккомпанемент американской джазовой музыки. Когда вошел лейтенант, он встал, но пластинка играла по-прежнему.
– Рядовой! – рявкнул лейтенант. – Что это?
– Фокстрот.
– Убрать немедленно.
– Вам не нравятся фокстроты, господин вахмистр? У меня еще есть танго.
– Идиот! Сержант, что все это значит? Что это у вас тут за любимчик?
– Но простите, – вмешался господин Ванек. – Я могу вам поставить военный марш.
– Слушайте, сержант! Все, что я увидел, не дает вам повода наказать этого идиота, поскольку это ваш позор, младших офицеров. Но если я через три дня замечу, что вы здесь кому-то делаете малейшее послабление, вы и все унтер-офицеры улетучитесь в Сахару с первым транспортом. Ясно?
– Ясно, господин лейтенант, – возликовал Вердье, и его глаза восторженно засверкали.
– Ясно, господин лейтенант! – повторил Жант, н его грудь расширилась от волнения.
Лейтенант ушел. Он выполнил поручение со всей возможной деликатностью и воспрепятствовал наказанию этого остолопа за сегодняшний проступок. В конце концов, тот был не виноват. Да и кто виноват? В легионе с самого начала так повелось: кто-нибудь да обязан искупить чью-то вину, даже если указать конкретного виновника затруднительно.
Лучше не буду, снизойдя к слабонервным читателям, подробно излагать последующие события. Достаточно живописать хотя бы это великое мгновение: когда лейтенант, пройдя по длинному коридору, свернул за угол, пятидесятидвухлетний сержант и сорокатрехлетний капрал обнялись, расцеловались и свершили двойной танцевальный шаг справа налево, шаг, который профессионал вроде господина Вюрфли, случись ему сие лицезреть, назвал бы «шассе».
…Кто же этот пошатывающийся, до неузнаваемости грязный субъект? Он в двадцать пятый раз тащится с ведром от колодца на кухню, где расстояние – метров четыреста. Угадали! Это господин Ванек. Отныне он встает за полчаса до побудки и пытается освоить походное обмундирование. И во время послеобеденного отдыха он без устали занимается строевой подготовкой под зорким ефрейторским оком.
Более того: Мегар, хоть и не знал французского языка, шестым чувством почуял падение господина Ванека; он вновь воспылал обидой на замечание метеорологического характера и теперь ежедневно не упускает случая наверстать упущенное.
Так обстояли дела господина Ванека, и так он сам стоял с ведром, надломленный физически, но отнюдь не духовно, когда к нему обратился господин Вюрфли:
– Да, вот она, жизнь. Вверх, вниз, туда, сюда. Солдату не позавидуешь.
– Хотя бы потому, что от полоумных учителей танцев спасу нет.
– Вы невоспитанный человек. Я с самого начала отношусь к вам с симпатией и не встречаю ответа. Вам не приходило в голову, почему художники и музыканты так неблагодарны?
– Нет, не приходило. Подумаю, если вам так хочется, хотя, по моему мнению, балетные танцоры и каменотесы тоже не отличаются благодарностью.
– Я давно мог бы вывести вас на чистую воду. Ведь поворот в вашей судьбе произошел из-за того, что узнали: вы не Горчев.
– А если ты не Горчев, значит тебя можно травить, как собаку! Вы ведь не Горчев, и вас никто по этой причине не мучает.
– Эй, ты, бедуин психованный! – раздался рев сержанта Вердье. – Чего посреди двора столбом стал? Марш в конюшню чистить лошадь господина капитана.
Сержант ушел, и господин Ванек поглядел вслед с меланхолическим презрением:
– Вот и вся его ученость.
– Поверьте, – воодушевился танцмейстер, – такой унтер-офицер был бы немыслим в легионе, если бы посещение школы танцев и хороших манер сделали бы обязательным, как прививку оспы. Поверьте, дорогой господин Тинторетто, если позволительно вас так называть.
– Что я могу сделать, если у вас такая мания.
– А все же русские музыканты – странные люди.
– Возможно, – пожал плечами господин Ванек. – Я знал одного. Он играл на аккордеоне и собирал табакерки.
– А вы что-нибудь собираете?
– Как, простите? Нет, ничего не собираю. И на аккордеоне не играю.
– И ни к каким играм пристрастия не питаете?
– Люблю домино. Правда, играю редко и…
– Рядовой! Мерзавец вы из мерзавцев! Сейчас же в конюшню, не то велю заковать вас в кандалы! Что вы там треплетесь с этим шутом гороховым?
– Я спрашиваю у него совета. Мне еще ни разу не доводилось чистить лошадей, а танцмейстер, полагаю, сведущ в этом деле.
– Ах, так! Оба на конюшню. Чтоб отскребли трех лошадей!
Когда за ними закрылись ворота конюшни, господин Вюрфди накинулся на секретаря:
– Зачем вам понадобилось рекомендовать меня сержанту? Он и без того меня терпеть не может.
– Если бы учителя танцев и хороших манер исправно посещали собственные школы, пользы было бы больше, чем от всех прививок вместе взятых.
Далее они не беседовали, а битых два часа скребли лошадей. Пришел сержант и наивно спросил, почему они еще не начинали. Когда он узнал, что мокрые, взъерошенные лошади уже прошли чистку, то не поверил ушам своим.
– И это вы называете чисткой? Отвечайте по совести.
Господин Ванек оглядел печальных скакунов оценивающим глазом:
– Для начала весьма недурно.
Они скребли коней еще четыре с половиной часа. И господин Ванек принял решение дезертировать:
– Ненавижу нарушать присягу, – заявил он Вюрфли. – Но при таком обращении пусть больше на меня не рассчитывают. Сматываюсь.
– Может, вас даже искать не станут, – предположил Вюрфли, полностью согласный с решением собрата по оружию.
– Еду работать в Италию. Одна дама составит мне компанию.
– Будете музицировать?
– Она, вообще говоря, только пост. Но меня это не огорчает: макароны и спагетти с томатным соусом способны вознаградить за многие неудобства.
На следующий день господин Ванек исчез из форта. По радио каждые три часа передавали его особые приметы, а он зажил в своей привычной атмосфере, в удобном платяном шкафу Лауры Депирелли: артистка постаралась как можно лучше оборудовать его новое жилище.
